[indent] Я причинил ребенку боль, но потом убил парочку магглов, чтобы утолить свой голод. Я мог бы убить ребенка того мужчины, что не смог заткнуться, но совсем гнидой я не был. Меня самого спасли от съедения в прошлом. Блять, я ел плоть людей и было без разницы, жрал мертвечину. И не мог тронуть ребенка. Потому что дети - они лучше взрослых. Те вечно просят спасти их души, не съесть их. Еще больше бесят меня этим. Еще больше хочется их измучить перед тем, как сожрать. Мало кто защитит другого, сколько раз сталкиваешься с этим. Остаются только единицы. Именно эти единицы я не трогаю, хотя зверь внутри рвет всё вокруг. Хочет крови. Пару раз так, лишь облизываю чужую шею, но потом убиваю другого, того, кто поставил свою жизнь выше, кто хотел сбежать. Разве смерть - не бегство? Бегство. Самое легкое, особенно тогда, когда убийца готов разорвать глотку, заполонив все вокруг кровью. Перестать быть волшебником и человеком на долгое время, пока эта кровь не перестанет течь по венам, пока труп не остынет, став ничем.
[indent] Люпина-старшего я хотел съесть еще на ступенях министерства. Даже ощущал стальной привкус, потому что укусил себя за губу, чтобы не сожрать мужчину вот там, при всех. Было почти полнолуние. Я был невменяем. А еще его комментарии. Я, кажется, рычал, подходя к нему. Но он не понял всей опасности. Посмеялся. Не услышал, не подумал. Теперь рассчитывался собственным сыном, что тоже был отравлен, как и речи волшебника. Его речи были наполнены ненавистью, но я пронес её дальше. Моя обида была похожа на обиду моего "отца", что с легкостью убивал людей, сделал мальчика оборотнем и воспитал. Никто не знает, какая была цена. И как пришлось убить отца, что когда-то спасал от кошмаров, спасал от собственной природы. Никто и не узнает, пока я сам не расскажу, хотя есть парочка тех, кто видел то самое желание главенства, что обернулось безумной дракой звериной. А потом я выл на луну, потому что остался один с собственной жизнью, утратив самого дорогого для себя человека после собственной матери.
[indent] - Зачем мне убивать моего ребенка? - глухо смеюсь, почти лаю. Недавно пришел в себя, после всего, что и произошло. Утолил свою жажду крови, а теперь мне было смешно. Смешно смотреть на женщину в дверях, что закрывала своего ребенка. Слабая. Такая слабая.
[indent] - В отличие от твоего муженька, я забочусь о своей семье. Не оскорбляю чужие семьи, - с каждым словом подхожу всё ближе и ближе, хотя знаю, что мои глаза светятся в темноте. Я все же не совсем человек сегодня.
[indent] - Знаешь, что больше выбесило меня в твоем муже, милашка? Он не думал, когда говорил, а теперь тебе приходится извиняться за взрослого мужика, который не смог заткнуться вовремя. А ведь у него семья, как у меня, но другая. Намного больше, чем ваша. И я их всех люблю, как ты своего одного ребенка. И я готов, как и ты сейчас, перегрызать за них глотки, пока врагов не станет меньше. Это должен делать отец, а не пускать яд в тех, кто не может ответить из-за законов, сковывающих руки. Как ты думаешь, чем лучше твой муженек меня, тем, что он волшебник? - риторический вопрос. Я не прошу её ответить.
[indent] - Твой ребенок, теперь и мой, ты понимаешь это? - подхожу так близко, что приходится сутулиться, чтобы быть с ней на одном уровне глазами. В моих нет радости, злость, обеспокоенность, внутренний смех, что отражался в глазах.
[indent] Хватаю ту за подбородок, вдыхаю запах на уровне чужой шеи. Морщусь. Что-то не так. Продолжаю вдыхать, но распрямляюсь, отпуская подбородок из цепкой хватки.
[indent] - Если я убью тебя, я буду хуже твоего супруга, блондиночка. Тем более, я уже расплатился с ним, подарив вам собственное проклятие. Знаешь ли, от этого проклятия нет спасения, кроме смерти. Он будет страдать каждый раз. Становиться волком. Быть другим. То, что так боялся твой Люпин, - я мог бы ударить её, мог бы, да стоял рядом. Я не всегда бил женщин, кроме тех моментов, когда они это заслуживали, особенно крикливые стервы.
[indent] - Думаешь, что твой мальчик не захочет убить меня за собственную мать? Я бы убил. Нет, не так, раскромсал, съев чужое сердце, хотя это бы было меньшей из зол. Я бы злился на весь мир. Хотя, мой отец и съел моего родного папашу, а мать убил заклятием. Потому что матушки - это святое, - глухо смеюсь, вспоминая Ульвара. Хотелось бы увидеть этого старика еще раз. Иногда его не хватает.
[indent] - Ты, небось, тоже думаешь, веришь в сказочки, что это можно как-то исцелить? Детка, готов разочаровать, никто из моих детей не исцелился, - облизываю губы, обнажая клыки.
[indent] - Сколько бы твой муж не старался, сколько бы ты не молила, он будет моим, - провожу когтем по собственной ладони, указывая на кровь, что проступает от небольшого разреза.
[indent] - Тебе бы стоило больше проводить с ним времени, блондиночка. Ведь это не я буду убивать твоего ребенка, но твой муж. Станет бездушным чудовищем, ведь оборотни не заслуживают ничего, кроме смерти, - смотрю на неё, наклонив голову.
[indent] - И за такого человека, ты вышла замуж, блондиночка. А теперь скажи мне, твой малыш заслуживает смерти? - смотрю, выжидая, а сам улыбаюсь, зная ответ.
- Подпись автора
потанцуй со мной, мое безумие
помог одеться нефрит